Где-то высоко над кораблем-ретранслятором, дрейфовавшим в океане около карибского острова Антигуа, экипаж Gemini VIII приготовился затормозить, чтобы не приблизиться к ступени Agena чересчур плотно или не пролететь мимо. Армстронг осторожно замедлил движение своего корабля прерывистыми, очень короткими импульсами задних маневровых двигателей, в то время как Дэйв Скотт докладывал о расстоянии между Gemini VIII и целью и их относительной скорости. Две минуты и двадцать две секунды спустя они увидели сияние опознавательных огней ракетной ступени. Двигаясь вперед «на цыпочках» со скоростью 1,52 м/с, Gemini VIII подошел к цели. Радость Армстронга была очевидна:

Через две минуты кэпком Ловелл, который до этого молчал, не желая отвлекать Армстронга и Скотта во время важнейшего этапа торможения, вмешался и потребовал у экипажа доклада об операции сближения.

В тот момент, когда относительная скорость между двумя космическими аппаратами стала равняться нулю, сближение – всего лишь второе космических аппаратов в короткой тогда истории космонавтики – было завершено.

Удержание положения не представляло для Армстронга проблемы. «Лететь рядом с ней было несложно. Мы облетели вокруг ступени Agena и сделали ее снимки с разных сторон и при различном освещении». Армстронг всегда употреблял местоимение «мы», когда рассказывал о пилотировании самолета или космического корабля, но в экспедиции Gemini ставки были слишком высоки, чтобы он мог доверить управление кораблем Скотту – по крайней мере, на тот момент. Нил планировал позволить дать Скотту возможность полетать самому позже – после отстыковки от мишени или после того, как Скотт завершит свой выход в открытый космос. Армстронг и Скотт удерживали позицию около ступени большую часть текущего «дня» (то есть освещенного участка орбиты. – Прим, пер.), учитывая, что стыковка планировалась до того, как начнется следующая «ночь», когда условия для подхода перестанут быть оптимальными. На той орбите, где они находились, длительность освещенного участка составляла примерно 45 минут.

Операция сближения начиналась непосредственно к западу от Гавайев. К середине освещенного солнцем участка Gemini VIII оказался в зоне радиовидимости корабля ВМФ США «Роуз Нот Виктор», который работал как пункт слежения и ретрансляции около северо-восточного побережья Южной Америки, и в этот момент Армстронг подводил корабль к стыковочному узлу с едва заметной скоростью сближения 7,62 см/с.

Несколько секунд в ЦУПе царило форменное радостное безумие. Кэпком поздравил астронавтов и доложил, что Agena стабильна и не демонстрирует заметных колебаний.

Первые несколько минут после стыковки и экипаж, и смена управления полетом сосредоточились на том, как ведет себя Agena, памятуя, как много проблем раньше было со ступенью GATV. Хьюстон никак не мог подтвердить, что Agena принимает по радиолинии и сохраняет команды, необходимые для запланированного маневра по рысканию. ЦУП также желал выяснить, почему на ее борту, казалось, не работал измеритель скорости. Эти два таинственных фактора могли означать, что система управления ориентацией ракетной ступени может быть неисправна. Кэпком сказал Армстронгу, что, если она начнет вести себя непредсказуемо, ему следует отключить систему ориентации ступени и управлять связкой с помощью двигателей ориентации корабля. Через шесть минут после того, как экипаж получил это предупреждение, станция связи в Тананариве потеряла сигнал корабля, который ушел в «мертвую зону». Начался период в двадцать одну минуту, в течение которых связи с Gemini VIII, теперь соединенным в одно целое со ступенью Agena, быть не могло.

А потом с борта корабля пришли слова, от которых стыла кровь в жилах:

Армстронг так вспоминал последовательность событий до первой в истории американской космонавтики аварии, которая потенциально могла стоить астронавтам жизни: «Мы ушли в тень почти сразу после того, как состыковались. Там, на теневой стороне, мало что видно. Наверху можно наблюдать звезды, а на Земле – огни городов или молнии в областях, охваченными бурями с грозой, но больше почти ничего. Дэйв обратил внимание на шариковый индикатор и указал на него мне: мы шли не с горизонтальной ориентацией, а накренились градусов на тридцать».

Когда их корабль попал в область ночи, астронавты увеличили яркость светильников в своей кабине настолько, насколько было возможно, и поэтому не смогли бы понять, что линия горизонта не в том положении, как надо, если бы не посмотрели на приборы внимательно: «Я попытался компенсировать крен небольшими импульсами двигателей системы орбитальной ориентации и маневрирования. Сперва получилось, но потом крен начал нарастать снова, поэтому я попросил Дэйва отключить цепь управления ступенью Agena. У Дэйва на его стороне кабины были все органы управления этим ракетным блоком».

Скотт скомандовал орбитальной мишени отключить ее систему поддержания ориентации, но это не помогло; он постучал по выключателям ступени Agena и попытался повторно включить и выключить их все; потом обесточивал и заново включал питание всей панели управления Agena. Впечатления Армстронга были такие: «Я действительно не ждал никаких затруднений со стыковкой, ведь мы проходили все на тренажерах», но никто не создал имитацию того, как состыкованная связка Gemini – Agena может испытывать такие непонятные движения и нагрузки. «Если бы у нас была возможность отработать эту ситуацию на практике, – размышлял Армстронг, – то, я уверен, мы нашли бы решение быстрее».

«К этому моменту состоялось уже несколько успешных полетов кораблей Gemini, – замечал Армстронг. – И было естественно заподозрить, что если и случилась какая-то проблема или ошибка, то по вине ступени Agena, которая и без того доставляла много хлопот в процессе разработки».